Понятно дело, и меня не станет,
И весть о том отправится в полёт.
Невольно облетит весь мир и... канет.
Но всё ж кому-то горечь принесёт…
Кому молчанье, а кому веселье…
А будет ль плакать дочь?.. вторая дочь?..
И не услышу я ни соловьиной трели,
Ни тех людей, кому хотел помочь.
И не успеют по ветру развеять
Мой жалкий прах, а с именем моим
Покончит Время... Время лицедеев
Следит за тем, чтоб не смывался грим
С его проказ, нажитых им беспечно, –
Но не в надежде, что болезнь пройдёт,
А чтоб о том, что и оно не вечно,
Не знал никто... когда оно умрёт.
…Я обгоняю, побеждаю Время,
Давлю его притворство, злобу, желчь.
Но как всегда – иду уже не с теми,
И как всегда – за мною вьюжит смерч.
Ход предрешён. Со Временем недружен –
Всю жизнь один – как мог сражался я…
И понимая, что я здесь не нужен,
Оно смертельно ранило меня.
Чем только не занимается Вадим все эти годы, чтобы прокормить себя и семью: шабашничает на стройке, готовит радио- и телепередачи, разгружает молоко, снимает свадебные фильмы, таскает мешки с цементом, подметает улицы, копирует диски, чистит снег и… издаёт, издаёт, и издаёт. И это несмотря на то, что за неуплату налогов он более четырёх лет находился в розыске. Не посадили лишь потому, что «действие преступления истекло за сроком давности»…
…Мужчина нашёл сигареты. Он не курил уже три месяца. А пачка завалялась с тех пор.
Но перед смертью решил покурить: таким образом «посидеть на дорожку», мысленно проститься с жизнью и родными.
Он надеялся, что его жизнь нужна будет детям. Но дети оказались на стороне матери, которой удалось свою ненависть к мужу привить и к ним.
Он решил: выйдет на балкон и бросится вниз головой с четвёртого этажа. Не должен выжить.
Он даже не написал никакой записки. Зачем эта театральная глупость?
Он был так возбуждён, что выкурив две сигареты, ничего не почувствовал…
Завершается жизнь, и в удушливом тесном и шумном мирке
«Человек» – звучит стыдно.
Низвергается в пропасть, вертясь, словно лещ в дорогом котелке,
Горько так и обидно.
Я пропал, но задолго до дней, когда я появился на свет,
Было всё уже ясно.
Что мне быть, но не жить и любить – не любить, проклиная рассвет,
И всю жизнь быть несчастным.
А теперь я плетусь и разодранным горлом хватаю глотки –
Воздух гарью пропитан.
И уж слышу я там, как по крышке сосновой стучат молотки...
И роман мой дочитан.
Уже в 91-м на съёмной квартирке Вадим начинает хранить тиражи своих газет и брошюр (оттуда они забираются на распространение, а остатки, контрольные экземпляры разошедшихся изданий или же нереализованная продукция так и остаются храниться дальше), а позже, для сохранения собственных изданий, он купит часть дома из двух комнат, с отоплением и электричеством (которое пришлось проводить самому), но без остальных удобств (даже вход соседи замуруют, чтобы через них нельзя было пройти, и придётся на «свою территорию» залезать через окно). Вот так, на протяжении 20 лет и хранил Вадим свой архив.
Да и сам его путь в самиздатовском мире был неимоверно сложен.
С одной стороны, он многие годы пытался закрепиться у легальных распространителей, попасть со своими изданиями в официальные подписные каталоги (его газеты, брошюрки, журналы, книжки продавались в Воронеже и области, Липецке, Ельце, Белгороде, Старом Осколе и даже в Хабаровске, Донецке и Житомире). Но в итоге распространители отклоняли малоизвестный товар и отдавали предпочтение раскрученным брендам.
С другой стороны, в официальной прессе и в самиздатовской тусовке за эти годы было опубликовано немало критических, разгромных материалов в адрес Булатова, много ругательных слов упомянуто в частной переписке «непризнанных литераторов». Нашлись и такие, кто специально рассылали письма, в которых попросту «лили грязь» на издателя и редактора. Благодаря людской зависти делалось всё, чтобы от Вадима отдалялись сподвижники, авторы, товарищи, чтобы его творчество забывали поклонники, чтобы о его изданиях не вспоминали читатели.
А кульминацией травли стало сообщение в Интернете (а потом и весточек немало кто-то разослал тем, с кем Вадим общался) о том, что «Булатов Вадим Анатольевич – умер». И его жена получала соболезнования. А когда Вадим написал авторам этих писем, что он жив, они не поверили и не ответили.
Над прочитанной книгой склонилась моя голова,
В теле пляшет усталость, и нет никакого покоя.
И ползёт обо мне по дорогам худая молва,
Что я жил на коленях и только пил горькую стоя.
Но поверьте, прошу вас, поверьте, я так не хотел
Унижаться, склоняться под бременем времени горбясь.
Я подняться желал и свершить первый шаг, но летел
Я всё время в какую-то грязь, а иной раз и в пропасть.
Я сто раз выползал и взлететь выше солнца мечтал,
Но я был слишком прям и упрям и за это карался.
Но и всё же я горд тем, что мало я в жизни солгал,
Я врагов приобрёл, но зато человеком остался.
И кому-то ужасно так хочется всё растоптать,
Сделать так, чтобы мне никогда, никогда не подняться.
Но я буду ползти и карабкаться, верить и ждать,
И вести этот бой, только чтоб человеком остаться.
В 2006 году делегаты III Съезда МАРЛ, проходящего в Киеве, не поддержали булатовские взгляды на дальнейшее развитие ассоциации, и МАРЛ прекратила своё существование. Немногим ранее перестаёт проводиться и МЛК.
Последней попыткой Вадима на издательском поприще становится организация небольшой распространительской сети для его бесплатной газеты «Виктория» с привлечением городских, районных и сельских библиотек. Но и эта попытка завершилась крахом: распространять бесплатную газету бесплатно библиотекари не хотели…
Вадим понимает, что проиграл этот долгий и изнурительный марафон. 14 декабря 2006 года он выпускает своё последнее издание – газету «Виктория» № 42. Вот так, по иронии судьбы, и первым его изданием, и последним – явилась «Виктория».
С этого момента начинается новая страница в его жизни: короткая, но счастливая. Он зарабатывает деньги на первый взнос банку, и в мае 2008 года его семья покупает жильё под ипотеку. Но видно, не судьба пожить ему в своей квартире, видно, до конца дней своих суждено ему перебиваться где придётся…
…«Поминки справлять они не станут, поэтому здесь я их не разорю, – думал он. – На сколько там дней празднуют? – он горько усмехнулся. – На девять, на сорок… – он мысленно посчитал сорок дней. Получилось 18 января. День рождения младшей дочери. – Что ж она про меня подумает: ну спасибо, папа, за подарок!»…
Не дави меня, боль,
Я не так в жизни шёл,
Очень трудно свой шаг повернуть.
Какова моя роль
В этом мире большом,
И куда пролегает мой путь?
Сколько ж мне ещё плыть,
Сколько петь и страдать,
Где найти свой покой и приют?
Кто заставит прожить,
Запретив умирать,
Силы дав против страха и смут?
Где ты, Гордость? Взойди!
Разбуди во мне гнев,
Чтоб согнать малодушье и сон.
Если хочешь, суди,
Мои чувства презрев,
Принося мне разбой и урон.
Я готов вступить в бой,
Грязи выдержу шквал,
Всё пройду, не склонив головы,
Лишь бы рядом со мной
Милый голос звучал,
Заглушая упрёки молвы.
Но может быть, тот отрезок жизни, который Булатов провёл в самиздате, ничего существенного не представляет? Может быть, совершенно зря бурлили те почти 17 издательских лет (учитывая подготовку к первому изданию: расклейка объявлений, поиск типографии, переписка с претендентами на первых авторов новой литературной газеты; 16 лет и 3 месяца – от выхода первого издания до выхода последнего из его истории самиздата)? И зачем так отчаянно, ценой собственного благополучия и личной жизни он издавал, а потом спасал и оберегал кустарные творения полиграфии?..
А Россия моя во тьме...
А Россия моя в огне...
А Россия моя в вине...
Но не эта Россия во мне.
Вадим сохранил память о неповторимой странице в истории нашей страны: с развитием Интернета, самиздат стал переходить в электронные версии, а возврата к бумажным форматам, которым требовалась рассылка дорогостоящей почтой, уже не предвидится; и получается, что такого явления, как постсоветский самиздат, никогда не было и никогда уже не будет. При всей своей незаметности, непризнанности и незамеченности официозом, в частности, литературный самиздат опубликовал массу прекрасных произведений, сохранил бесценный пласт человеческих мыслей того времени (мнений, суждений, споров и дискуссий, выводов и предположений), открыл новые имена в русской литературе. И пусть сейчас о них мало кто знает (а попросту – никто), но надо верить, что придёт и их час.
А самое главное – самиздат дал России Вадима Булатова: издателя, литератора, организатора, философа, изобретателя, поэта, учёного, неуёмного выдумщика, неисправимого романтика и несломленного борца за справедливость в этом мире.
Двое мудрых умов спор вели о насущном:
Как земле нашей русской очиститься духом.
А вокруг всё так пахло горячим и вкусным
И немного воняло поджаренным луком.
Двое лучших умов не от праведной скуки
Обсуждали ничтожность у власти стоящих.
В это время уставшие женские руки
Всё сновали средь пышных и жиром шипящих.
И вопрос среди шума звучал очень гулко:
«Есть ли умные люди в твердыне российской?»
– Нет, – с укором ответила сдобная булка.
– Да, – вздохнула ей грустно большая сосиска.
В ночь на 31 декабря 2009 года, не дождавшись его смерти, жена и сын выгонят Вадима из дома, из семьи. И уничтожат практически всё (отнесут на помойку), что связывало их с бывшим: аудио- и видеоархивы, коллекцию визиток, собиравшуюся почти двадцать лет, документы, издания (уж слишком много места всё это, вместе с отцом и мужем, занимало в новой квартире).
А вскоре и другие соседи отнимут у него часть дома (одну из двух комнат), где хранился архив самиздатовского периода жизни. Около 90% его тиражей погибнет. И всё же по несколько экземпляров своего «собрания» ему удастся спасти.
Начинается отшельнический этап его жизни: тяжелейший морально (не раз Вадим подходил к последней черте: и новое желание суицида, и очередной микроинсульт) и материально (приходилось платить за жильё и алименты), но как никогда в его жизни – плодотворный в новых идеях и начинаниях.
Утро холодное, мокрое, сизое,
Дождь не торопится сказку рассказывать,
А над вспотевшими за ночь карнизами
Серое масло на небо намазано.
Спят ещё люди, как дети, в неведенье,
Что этот день им последним запомнится.
Плавают осени красные лебеди,
Скачет в огне серебристая конница.
Страх пробежится по спящему личику,
Как предпосылка грядущего кризиса.
Капля за каплей, кирпич – по кирпичику –
Мир погибает, финал игры близится.
Люди уже не проснутся хорошими:
В мир отойдут по ту сторону вечности –
За неуёмную жажду к роскошному,
За прожигание жизни беспечное.
Миру конец. И над мира величием
Скромно встаёт тот, кто верит в отмщение
Тем, кто, поправши любое приличие,
Губят наш мир ради обогащения.
Он – порождение зла и насилия,
Он – совершенство, порока создание.
В жизни давно ничего нет красивого,
А остальное – не стоит внимания.
Но он совсем не похож на родителей.
Он – антипод их жестокой циничности.
Скоро не станет совсем победителей,
И уже нет «выдающихся личностей».
Серая масса безумных и лающих:
Вот он – итог – у конца человечества.
Нас миллиарды, чего-то желающих:
Золота, похоти, силы, невежества.
Всё посмешалось в стремленье к прекрасному:
Давим друг друга, воюем и молимся.
Плавают осени лебеди красные,
А мы за призраком вечного гонимся.
Хочется светлого, доброго, чистого,
Но впереди нас не ждёт воскресение.
Конница скачет в огне серебристая,
Мы погибаем. И нет нам спасения...
Утро холодное, мокрое, хмурое
Мирится с автомобильными газами.
А на душе неприятно и муторно:
Серое масло на сердце намазано.
…Я просыпаюсь, – приснится же всякое.
Видно, вчера мы чуть лишнего выпили.
Чуть не закончилось пьяною дракою,
Но прорвались всё ж, дотопали, выжили…
…И он отложил самоубийство…
Если бы он только знал, что через сорок дней о нём никто бы не вспомнил…
Различные у жизни трассы.
Для каждого своя строка.
Кому-то не прожить и часа,
Кому-то пережить века…
P.S. Всего Вадимом Булатовым было издано: около 360 газет, около 50 журналов и альманахов, около 325 брошюр, свыше 40 книг (есть совместные проекты с другими издателями и издательствами). В самиздатовскую свою бытность он выпускал 29 периодических изданий с разными названиями, что, наверное, хватило бы для рекорда в Книгу Гиннеса.
(Некоторые издания имеют тиражи не более 10 экз., из которых большая часть разошлась по частным коллекциям и архивам.)
Цветок, не умирающий на льду.
День ото дня он прелесть сохраняет.
То – ложный путь, скрывающий беду,
Что к краю пропасти народ толкает.
Так и живём. Фальшивое подчас
Мы выдаём за истину и верим.
Но сколь б ни тёк притворности рассказ,
Гарантом вечным остаётся Время.
И мне милей совсем другой цветок,
Который в жёсткой и неравной схватке
Природе грозной каждый лепесток
Отдаст в борьбе за миг свободы краткий.
И в час последний капли мук своих
Он выдохнет навстречу смерти властной,
А холод тут же заморозит их
И уничтожит подлинник прекрасный.
Недолговечна эта красота,
Но и мороз не может долго злиться.
Во мне живёт весенняя мечта
О том, что справедливость возродится.
И солнце, набирая высоту,
Растопит лёд, а с ним и капли муки.
И люди вспомнят эту красоту,
Вдохнув добра оттаявшие звуки.
P.P.S. Отдельные издания Вадима Анатольевича Булатова (не с первой попытки: два музея откажут издателю) будут приняты на хранение в областную библиотеку им. И.С.Никитина и музеи: истории ВГУ (Воронеж), Историко-краеведческий музей (Лиски), Городской краеведческий музей (Елец).
За окном давно бушует дождь.
Ветер злобно разрывает лужи.
Ты из этой жизни не уйдёшь
Просто чьим-то сыном, чьим-то мужем.
Ты прорвёшься сквозь людскую мглу
И заглушишь ты и дождь, и ветер.
И ютясь в чужом, сыром углу,
Скажешь, как никто другой на свете.
И ложится за строкой строка:
Временем они непобедимы.
Головы склоните на века
К творчеству Булатова Вадима!
P.P.P.S. Будет ли создан в Воронеже, или, например, в Ельце, или ещё где-нибудь единственный в мире музей постсоветского самиздата?..
Появись, вдохновенье!
Моя воля – крепка!
Если смерть – на мгновенье!
Если жизнь – на века!
P.P.P.P.S. Не сломленный, не раздавленный, не уничтоженный своей судьбой, он, за последние четыре с половиной года, в полном одиночестве, регистрирует 36 объектов интеллектуальной собственности, пишет четыре романа, создаёт в Интернете 28 сайтов, ведёт рубрику в областной газете, публикует в различных изданиях свои стихи, статьи и очерки, возрождает Международную ассоциацию русскоязычных литераторов, объявляет о создании Интеллектуальной партии Российской Федерации и открытии 50 частных музеев, пишет циклы «Письма президенту» и «Заметки об Интеллектуализме», где предсказывает развитие событий на международной арене (в частности, раскол Украины и других стран).
Пусть жизнь моя пойдёт отныне прахом,
И тьму от света отделяет миг,
И пусть палач благословляет плаху,
К которой я в последний раз приник.
И голова, с отточенным ударом,
На землю упадёт под жуткий смех.
И поделом. За то мне вышла кара,
Что не сумел дать счастья я для всех.
За то, что в дни всеобщего недуга
Не смог я стать певцом своих идей,
И честный – был обманщик и ворюга,
И добрый – был иуда и злодей.
Я вновь убит и снова с грязью смешан,
И надо мной ревёт проклятий стон,
И пусть сегодня буду я повешен,
А завтра буду на костре сожжён.
Я не умру, и ты, смерть, не упрямься,
Не перестану я о светлом петь.
Пусть знает день, я никогда не сдамся,
И ночь меня не вправе одолеть.
И в час, когда кровавые фонтаны
Из ран моих напором станут бить,
Пусть знает жизнь, я всё равно восстану,
И смерть меня не сможет победить!..
Р.P.P.P.P.S. Сколько раз его убивали… Враги и друзья… Родители и родственники… Пьяные гастарбайтеры… Но он неизменно поднимался и возрождался.
Очередным его возрождением (2014 год) станет выпуск тридцатого его издания: благотворительной газеты «Город счастья». Булатов выйдет на новый уровень: уже не как «самопальный» издатель, а как председатель новой политической силы – ИПРФ, президент возрождённой МАРЛ, учредитель официального всероссийского издания.
Бьются с давних времён герои,
Побеждая и погибая.
Коль Спартак – умираешь стоя…
Галилеи – себя спасали.
У героев пусты карманы,
И к богатым бегут девчонки,
И всё реже горят Джордано,
А всё больше смердят подонки.
И у нас под ногами гравий,
В петле шея, а руки в путах.
Нас казнят, убивают, травят…
Процветают, плодятся Бруты…
И почти никого не стало:
Пир идёт на могилах наших.
Да, сегодня нас очень мало…
Но пока у добра на страже
Тот, кто высших похвал достоин
И чьё тело в рубцах-заплатах:
И один во Вселенной – воин,
Если это – Вадим Булатов!
И возможно не было бы всего этого, если бы жизнь его сложилась иначе.
Мне кажется который год,
Что мои силы на исходе,
Но там где я, там жизнь идёт;
А там, где нет меня, – проходит.
23.08.2010 – 10.04.2014.